Натюрморт 1920–1930-х годов

Выставка проводится в зале № 80 второго этажа Корпуса Бенуа.

Натюрморт – специфичный жанр живописи, несущий самую разнообразную смысловую нагрузку – от безмятежного любования многообразием вещного мира до глубокого философского смысла, а подчас и мистического символизма (к примеру, поджанр «vanitas» – от лат. суета, бренность).

После Октябрьской революции натюрморт трансформировался сообразно духу времени. Традиционный набор композиционных элементов резко обновился, художественный язык, предметы обрели экспрессивный объем, а пространство – динамическую перспективу. Агрессивно заявили о себе кубизм и футуризм, разлагая природные формы на геометрические составляющие элементы, и изображая их с разных точек зрения, как бы обнажая их скрытые за внешней оболочкой глубинные сущности. Художники других направлений придерживались более натуралистичной манеры, но создавали оригинальные композиции, используя нестандартные ракурсы и контрасты.

К 1920-м – 1930-м годам тема радикально изменившегося быта, стремительного движения времени стала главенствующей практически во всех жанрах живописи. Предметный мир натюрморта этого времени, очень характерный и узнаваемый, стал окном в повседневность эпохи, демонстративно отвергающей поэтизацию. Кухонная утварь, газеты и журналы, бытовые приборы и прочая повседневная вещность – таковы символы рождающегося нового мира и нового человека.

Ерванд Кочар уже в 1918 году под влиянием своего педагога Петра Кончаловского пишет натюрморт с непривычными для пластики этого жанра атлетическими гирями. Некая брутальность, аскетичность и суровость характерна для натюрморта первых послереволюционных десятилетий. Художественная задача подобных композиций уже не столько в поиске красоты и идеала, сколько в исследовании художественным инструментарием новой и порой не слишком привлекательной с ранее бытовавшей точки зрения действительности.

Так появляются работы подобные «Натюрморту с бутылью» (1929) Владимира Гринберга, где композиция дополняется старым жестяным ведром, или «Противогаз» (ок. 1933 – 1934) Петра Осолодкова, где жуткая резиновая маска буравит зрителя темной глазницей. Мрачно выглядят черные предметы и грубые материалы натюрморта «Тарелка на клеенке» (начало 1920-х) Александра Иванова, усиливая тяжеловесную статику и монументальность.

Традиционные для жанра натюрморта цветочные композиции тоже претерпевают различные метаморфозы. Яркая и живая зелень порой уступает место высохшим стеблям, как в работе Алексея Почтенного «Натюрморт. Сухие травы» (1920-е). В «Желтом натюрморте» (1928) Марии Ломакиной редкий букет мелких и изломанных полевых цветов выглядит перспективной композицией в духе Петрова-Водкина, а в «Букете» Игоря Попова (1937) крупные соцветия и вовсе редуцируются до плоскостного символа, наивного и странно тревожного одновременно.

Даже название жанра, «nature morte» – мертвая природа, приобретает в контексте времени буквальное звучание: на полотнах воспроизведены материалы и инструменты строителей нового порядка, новой эпохи, где живая и естественная природа отступает под натиском индустрии человеческих идей и деяний.

Выставка натюрморта 1920-х – 1930-х годов – важное дополнение к постоянной экспозиции живописи первой половины XX века. Она позволяет более глубоко погрузиться в историю развития отечественной живописи этого периода, продемонстрировать талант художников, не слишком известных зрителю, и отразить дух времени, рождавшего новые художественные принципы в искусстве.

Возрастное ограничение: 0+